юдифь с головой олорифма
сто тысяч рыбок в каждом городке
из рода стеклодувов,
в герметичном
венецианском пригороде.
сон
здесь никогда не ходит налегке,
на всякий случай облечён в тяжёлый мрамор,
в розовую воду,
просеянную пузырьковым способом,
и в бронзовый корсет
решётки набережной, длинной, леденцовой,
шнурованной и вдоль и поперёк
швартовыми канатами, — да так, что
дышать
нетяжело,
идти легко,
смерть где-то рядом, но нигде конкретно,
и вот теперь ещё одна напасть —
сто тысяч рыбок,
высаженных в окна —
и только Уго ходит их считать.
сначала он считает их по пальцам,
и у него истаивают пальцы
сначала ногти, а потом фаланги
сначала руки, а потом и ступни
и всё пустяк, но рыбок слишком много
потом он их по памяти считает,
и у него истаивает память:
сначала запах материнской пудры
потом румянец девочки-соседки
потом её сведённые коленки —
а что же Уго? —
Уго тихо плачет
по памяти, по пудре и коленкам,
но рыбки, рыбки, как ожог сетчатки,
тот тут, то там мелькают в стороне,
всплывают где-то на периферии
зрения, всплывают от корней
подземных водорослей,
тычутся в ладони,
звенят как нерастраченный стеклярус,
как чаячий призыв — ко мне, ко мне —
чванливый окрик рыночного бонзы —
и он кричит,
беззвучно, как во сне —
но кто его услышит
кроме бронзы
из рода стеклодувов,
в герметичном
венецианском пригороде.
сон
здесь никогда не ходит налегке,
на всякий случай облечён в тяжёлый мрамор,
в розовую воду,
просеянную пузырьковым способом,
и в бронзовый корсет
решётки набережной, длинной, леденцовой,
шнурованной и вдоль и поперёк
швартовыми канатами, — да так, что
дышать
нетяжело,
идти легко,
смерть где-то рядом, но нигде конкретно,
и вот теперь ещё одна напасть —
сто тысяч рыбок,
высаженных в окна —
и только Уго ходит их считать.
сначала он считает их по пальцам,
и у него истаивают пальцы
сначала ногти, а потом фаланги
сначала руки, а потом и ступни
и всё пустяк, но рыбок слишком много
потом он их по памяти считает,
и у него истаивает память:
сначала запах материнской пудры
потом румянец девочки-соседки
потом её сведённые коленки —
а что же Уго? —
Уго тихо плачет
по памяти, по пудре и коленкам,
но рыбки, рыбки, как ожог сетчатки,
тот тут, то там мелькают в стороне,
всплывают где-то на периферии
зрения, всплывают от корней
подземных водорослей,
тычутся в ладони,
звенят как нерастраченный стеклярус,
как чаячий призыв — ко мне, ко мне —
чванливый окрик рыночного бонзы —
и он кричит,
беззвучно, как во сне —
но кто его услышит
кроме бронзы
-
-
01.07.2018 в 17:55Как перестать читать стихи и заняться делом?
А сборника совсем-совсем нет в планах?
ябкупил-
-
01.07.2018 в 21:28Сборника совсем-совсем-совсем нет в планах. И текстов на него нет, и, что закономерно, желающих издать)