юдифь с головой олорифма
из цикла "Ева"
В семь утра разбивается вдребезги белая ваза.
В семь утра разлетается брызгами лучшая мамина ваза.
Впрочем, ваза, конечно же, бьётся от ревности, — поводы вески.
Ведь в одиннадцать здесь появляется строгая Васса,
Птицекрылая Васса, вся в белых лучах
и в одной занавеске.
Я сижу на зелёной обивке и щурюсь, как кот, я
горю и немею,
Наблюдая на фоне окна неподвижную эту камею,
И свинцовые очи её, и союзные брови, и пламень ланит,
И египетских ножек холодный гранит,
И пружины дивана не скрипнут, когда пенногривая Васса садится
на них
в занавеске,
Неподвижна и устремлена в неизвестную даль.
И свинец её глаз обещает мне рай,
и в раю
замираю
на самом краю.
И вазы не жаль.
В семь утра разбивается вдребезги белая ваза.
В семь утра разлетается брызгами лучшая мамина ваза.
Впрочем, ваза, конечно же, бьётся от ревности, — поводы вески.
Ведь в одиннадцать здесь появляется строгая Васса,
Птицекрылая Васса, вся в белых лучах
и в одной занавеске.
Я сижу на зелёной обивке и щурюсь, как кот, я
горю и немею,
Наблюдая на фоне окна неподвижную эту камею,
И свинцовые очи её, и союзные брови, и пламень ланит,
И египетских ножек холодный гранит,
И пружины дивана не скрипнут, когда пенногривая Васса садится
на них
в занавеске,
Неподвижна и устремлена в неизвестную даль.
И свинец её глаз обещает мне рай,
и в раю
замираю
на самом краю.
И вазы не жаль.