На даче мы:
носили руками головастиков из пруда настоящего в пруд-лужу перед домом
делали мышку из соломы, облепляли фаршем, возили по участку на ниточке
тем же фаршем кидались в ежей (из благотворительных соображений)
жгли сухую траву в специально вырезанной бочке; был штиль, и столб жирного белого дыма поднимался вертикально вверх
шлялись за лимонадом в сельпо
изобрели новый способ готовки люля кебаба
и новый способ мыть посуду (и это просто восторг)
ещё выкопали камень, утопили его в пруду-луже и час вынимали оттуда при помощи ржавого культиватора и такой-то матери

Нормальный детский выходной. Только купаться ещё холодно, и в мушкетёров поиграть не успели.

Ночью на участок прилетает птичка-дребездичка и пищит, громко и размеренно, хоть метроном по ней поверяй. Три штуки. И ещё одна: орёт не то собаке очень плохо, не то свинье очень хорошо. Что это птица - понятно только по тому, что звук прилетает с дальней ёлки. Собаки туда точно не залезут. Три ночи пытались определить, кто это.
На третью, как водится, чуда-юда слетелись ещё засветло.
Это совята. Маленькие. То есть, большие и, наверное, тяжёлые. Но совершенно плюшевые и детские. Мышку с фаршем есть не стали, но поприценивались.
Едва стемнело, пролетела и большая птица - мы решили, что мать. Когда сова парит, это очень впечатляет. Она большая и тяжёлая, летит тяжело, распластавшись, и в воздухе не шевелится.
Мелкие сразу замолкли, притихли каждый на своём дереве.

С утра откуда-то куда-то через клубнику шли ежи.

---

когда из сна, приснившегося утром,
в горячке, перед самым пробужденьем,
как из простынки, вывешенной на ночь,
уйдут детали, имена и лица,
то что, кроме удушливой тревоги,
останется?

***
а как рухнула с неба чигирь-звезда,
погребя под собою сёла и города,
и пошла страда,
и пошли страдать:
мор и глад
нашествие и орда
только мы с тобою спаслись переплыли реку бескрайнюю иордань

а на том берегу воздался каждому грех его по челу
а на этом добрый господь мне под язык положил пчелу
жалит и жалит
злоязыкая
обижает
только не говорит — к чему

а на том берегу воздастся каждому брату за маету
старший полюбил было женщину — да не ту
средний позабыл свою душу в морском порту
да и чёрт б с нею
младший в восемь лет намочил манту
и нет по ту сторону иордани греха страшнее

и с тех самых пор так часто, в тревожный час,
душной ночью, перед рассветом, под утро,
мне снится, что мы стоим
в чёрной воде её, над водою тяжёлый дым,
а на том берегу сияет град господень ерусалим
и небеса над ним полыхают, новой грозой грозя
мне страшно, и я ищу твою руку
в чёрной воде, вслепую,
потому что знаю,
что оборачиваться нельзя

с этих пор повсюду царит покой, неподвижный, как будто разом
ушли все тени, что мутной дымкой по вечерам занавешивали углы
только светит перед рассветом чигирь-звезда
как будто голубь господень косит с неба зелёным глазом
божия птичка
курлы курлы

@темы: стихи

---

Знание некоторых принципов легко возмещает незнание некоторых фактов.
Claude Adrien Helvétius

Гельвеций умница.

@темы: лытдыбр

---

W.H. Auden - Their Lonely Betters

что характерно, переводя левой ногой, контекст и "некрещёную малиновку" пропустили оба.

****

As I listened from a beach-chair in the shade
To all the noises that my garden made,
It seemed to me only proper that words
Should be withheld from vegetables and birds.
A robin with no Christian name ran through
The Robin-Anthem which was all it knew,
And rustling flowers for some third party waited
To say which pairs, if any, should get mated.
Not one of them was capable of lying,
There was not one which knew that it was dying
Or could have with a rhythm or a rhyme
Assumed responsibility for time.
Let them leave language to their lonely betters
Who count some days and long for certain letters;
We, too, make noises when we laugh or weep:
Words are for those with promises to keep.

***

Как слушал я, рассевшийся в тени,
Мой шумный сад. Малиновка, звени!
Единственно казалось мне к лицу
Звучать тогда — листу или птенцу.
Язык цветов, их шорох означал
Начало единения начал,
И птичьи трели значили не боле
Чем пенье птицы, радостной, на воле.
Им смерть не налагала на уста
Свой мрачный, но пленительный устав;
И лжи они не ведали, пока
В своём саду не знали языка.
Оставь язык тем одиноким грешным,
Кто счёт ведёт прекрасным дням неспешным;
И слёз, и смеха попраны права,
Покуда речь облечена в слова.

Дарья Христовская

***

Сидел я на лавке, кемарил, и горя не знал,
и звукам из сада от скуки лениво внимал;
и думалось мне, что на свете других языков,
помимо звучания сада и птичьего пенья
не сыщется вовсе, другие слова - преступленье,
попытка на мысли тяжелые цепи оков
надеть, запереть, и в заросли выбросить ключ.
Малиновка пела единственно верным созвучьем,
торжественным гимном, я бы её верным подручным,
я каждую трель оплетал - так взбирается плющ
по всякой опоре. Малиновка пела про смерть,
о смерти не зная, себя почитая бессмертной,
да кто я такой, чтобы ей рассказать и посметь
беспечное счастье, крылатое счастье рассвета,
навеки задёрнуть, как пыльной гардиной окно?
Нет, я не нашёл в себе сил рассказать ей о смерти.
Мы тоже, когда мы смеёмся и плачем, как дети,
бессмысленный лепет считаем превыше всего.

Иван Коновалов

@темы: стихи, pony/подстрочник

---

ФРИДА

падает на колени
кругом разноцветные тряпки
перебирает белые бусы
говорит послушай-ка меня
дева мария гваделупская
настало моё время
говорит мой муж был художник
я пришла к тебе рассказать о нём
но оказалось, это то же самое
что рассказать о себе
поэтому слушай меня

снится что я ребёнок
которому ночью не спится
а в домашней часовне
стоит, мария, твоя статуэтка
я беру её в руки и вижу
её уши заклеены воском
пахучим воском от свечки
потому-то ты меня и не слышишь

а мой муж меня старше вдвое
но это нестрашно
через сто лет мы будем почти ровесники
а через тысячу и вовсе сравняемся
не родился ещё на свете тот,
что меня забудет

он сказал, что он меня нарисует
и заберёт мою душу
и будут на его фреске
моя душа и мои разноцветные платья

мой муж меня старше вдвое
но снится, что много старше
снится, что мне четырнадцать
и я люблю его больше жизни
мы оба в моей постели
и я лежу под ним
как настоящая и большая

а донья смерть в лиловом плаще бредёт под старой луной
а в её карманах цветные фантики
и на каждом веке по мятному леденцу
какого цвета твой плащ, донья жизнь?
я слышу, как ты бродишь вокруг
но вблизи мы ни разу тебя не видели

глухая, глупая дева мария,
я принесла тебе эти две картины
чтобы победить его его же оружьем
передай их моему мужу
скажи, что я его разлюбила
скажи ему так, чтобы он поверил
а ежели не поверит
расскажи мне дева мария гваделупская
нет ли иного способа
от него откупиться

@темы: стихи, "Ева"

---

09.05.2016 в 15:24

Пишет  Visioner:

в столице был разогнан
несанкционированный митинг облаков
против военного парада

и облака пришли к нам

я наблюдал из окна
их кучевые тёмные плакаты
слушал их дождевые лозунги
но особенно мне понравился
грозовой салют в финале

@темы: я читаю

---

1.
межпланетный вакуум, звени под пятой конкисты,
колонист с “мэйфлауэра”, пой и пакуй манатки.
журналисты, кадеты, студенты, терраформисты
прилипли к белому брюху авиаматки.

длинные стихи про эпоху покорения космоса

ракета стартует в пять с космодрома гагарин-сити
весь мир вздохнул и в едином порыве замер
гигантский “мейфлауэр” уже на орбите и ждёт носитель
в реликварии застыли разверстые устьица криокамер

поехали

2.
заморочка в том, что это никак не понять на месте: тестами,
измерением биоритмов, короткими криоснами.

можно только молиться, чтоб проехали, господи,
чтобы только, боже, не в этот раз, не со мной, не с нами:
это может произойти с белым мясом и с третьим сортом —
кажется, это просто случается с каждым сотым.
феномен не изучен и не освещался прессой.
хотя закономерность уже ясна:
чума космофлота двадцать шестого века активируется под прессом
криосна в невесомости,
когда через год полёта
у кого-то
вдруг задёргаются ресницы.
это — быстрая фаза сна.

3.
всем известно, что во сне время идёт быстрее.
летом, на веранде, заснёшь на полчаса в гамаке:
просыпаешься — и смутно припоминаешь,
что во сне обзавёлся учёной степенью, женился, завёл собаку.
то ли корги, то ли терьера.
полудённый сон ускользает сквозь пальцы,
ничего по себе не оставив.

а вот парень, залитый желе биогеля, в соседней капсуле,
будет спать десять лет.
тысячи тысяч лет протекут под ним, как вода.
сон, приснившийся в криокамере, не забывается
никогда.

4.
то, что просыпается в капсуле,
внешне похоже на человека,
который в ней засыпал
не следует на это вестись
первых пострадавших доктора межпланетки прозвали эльфами
жаль, что тело человека
не рассчитано на тысячелетия памяти
впрочем, изучить их не получается
те, кто выжил,
не идут на контакт
тем, кто выжил,
не о чем говорить с людьми

5.
первым на “мэйфлауэре” просыпается капитан,
и его одиночество идёт за ним по пятам.
он избороздил всю вселенную
от Нимфы до Галатеи
он видел космические лучи,
когда открывались врата Тангейзера
он видел своими глазами,
как горела в пламени адского Солнца
материнская планета
тогда её называли Землёй
потому что уже тогда кроме земли на ней ничего не осталось
много грязи и мусора
больно
больно
он склоняется над красной кнопкой разгерметизации,
и глаза у него чужие

6.
мейдэй, “мэйфлауэр”,
ты сгоришь в стратосфере
ближайшая помощь
в тысячах лет
в твоих коридорах вакуум
(и мне знакомо бряцанье его кимвал)
я проснулся одним из первых
у меня на пальцах ещё морщинки от биогеля
(как у старой прачки)
я успею засунуть слабое тело
в скафандр
я останусь в живых
я столько раз уже выживал
всего-то и надо
успеть
добежать
дожать

7.
потому что на самом деле
я крепко сплю в десне криокамеры,
и мои глазные яблоки
начинают дрожать

запись создана: 18.04.2016 в 15:33

@темы: стихи

---

Лисьи сказки. Пролог.

Третьего года вышла засуха.
Пшеница расцвела бурным цветом и обрушилась к началу августа, а в сентябре Агнешка родила первого сына, но окрестить не успела.
С утра ещё младенец лежал в люльке и орал, как орут все на свете младенцы, а к вечеру вдруг притих, как подменили. Агнешка было перепугалась — не заболел ли. Соседи позвали священника, и младенца на скорую руку окрестили Лазарем, пока не помер.
Мать сидела с ним всю ночь, приготовилась уже жалеть, тревожно поглядывая на сморщенное личико, и лучину не гасила. Стоило искоса посмотреть через плечо — мстилось всякое.
Однако, Лазарь не умер ни к утру, ни на следующий день, а даже наоборот, разрумянился и стал расти не по дням, а по часам. Непохожий на мать, с прозрачными глазами, он смирно лежал в своей люльке и никогда не плакал, а только требовательно глядел исподлобья.
Агнешка любила его по-своему, но каждый раз перед тем, как взять на руки, мелко крестилась. В деревне пошёл слушок: у Агнешки в доме завёлся лесной подменыш.

***
Дом сгорел подчистую и утянул за собою полдеревни. Огонь лизал крыши, как лисий хвост. Водовозная лошадь, заморенная кляча, подвозила бочку за бочкой. Под рёбрами её перекатывался пустой желудок.
Уже никто не знает, с чего началось, но соседи болтали, что бедствие пошло с Агнешкиного дома, стоящего на отшибе, к деревне задом, к лесу передом.
То ли не скосила вовремя Агнешка сухую траву, то ли занялись пёстрые занавески: теперь не у кого спросить.
Когда зола остыла, мужики собрались ворошить её вилами, но ничего не нашли. В обгорелый погреб никто не полез. От целого дома остался только покосившийся остов высокого крыльца.
Мужики встали перед крыльцом, сняли шапки.
За оградой сгоревшего дома колосилась трава; лохматые хвостатые метёлки.
Ни одной искорки от пожарища до них не долетело.
Кто-то сказал:
— Лисы деревню пожгли.
Помял Стефан, деревенский староста, шапку в руках, помял, да и бросил на землю.
Под крыльцом сидел, никем не замеченный, и смотрел немигающими прозрачными глазами крошечный лисёнок с обгорелым хвостом.

***
Лис ловили так: кинули клок дымящегося сырого мха в нору; где из-под коряг и корней потянулись струйки дыма — туда поспешили с вилами. Там у них запасные выходы. Старших застали прямо в норе, там и бросили. Щенят долго выкапывали из-под золистой земли. Их оказалось четверо. Они жались друг к другу и дрожали.
— Шкуру бы забрать, — потянулся кто-то. Стефан глухо одёрнул его:
— Не трожь. Не к добру. Оставим здесь, в надзидание.
Щенята кусались как маленькие дьяволы, но прокусить кожаные рукавицы так и не смогли. Стефан устало выпрямился, утёр пот со лба и перекрестился размашисто. Церковка за рекой зазвонила к вечеру.
— Кажись, всех нашли.
Палёный мох смердел; пахло мускусным лисьим духом.
По просеке чесал крошечный лисёнок с круглыми, как просфорки ушами, и плакал по-человечески.

запись создана: 22.04.2016 в 10:11

@темы: тексты, Лисьи сказки

---

"Поезд на Дарджилинг" — шедевр. Смотрите: это — кино, в котором ритм повествования вообще, совершенно, никак не подчинён сюжету. И детали тоже не подчинены сюжету. Зато жесточайше подчинены нормальной причинно-следственности вместо театральной: всевозможные ружья сплошь и рядом висят на стенах потому, что они красивые и их туда кто-то повесил (а вовсе не потому, что должны выстрелить в третьем акте).
Так здорово, что хочется расплакаться.

@темы: я смотрю, лытдыбр

---

Я люблю евреек.

@темы: лытдыбр

---

Небо такое: как будто сдёрнули серое вафельное полотенце, а вместо него перевернули и поставили японскую чашку с голубой глазурью.
Глазурь потрескалась и по шву замазана золотым; а дна у чашки нет совсем. Сбоит в голове вестибулярная улитка, путает верх и низ, кажется, что вот-вот упадёшь в бездонное голубое.

@темы: лытдыбр

---

Доктор мне процитировал походя, когда мы наблюдали за ледоходом: из года в год в одно и то же время одних и тех же рыбаков уносит в море на одной и той же льдине.
Я говорю: это что, неизвестный мне Бродский? Я понятия не имею, честно сказал Доктор.
Гугл говорит, что это Задорнов; но в отрыве от контекста всё равно кажется, что Бродский; гнусаво: из гооода в гооод одних и тех же рыбакооов...

@темы: лытдыбр

---

 Серый гусь Конрада Лоренца, для вас сегодня пустыня.

1.
если выйти на край пустыни,
где режет ноги сухая, как нож, трава,
сесть на белого одногорбого иноходца,
исполненного очей,
и скакать семь горячих дней
и семь полулунных ночей,
шаг верблюда станет тяжёл, как у щенной суки,
и хорошо, если на седьмые сутки
удастся отряхнуть песок с рукава.

2.
народ покрывала обитает в самом сердце её, где сухо и голо,
и по ночам завыванье ветра как вой скопца;
мальчики туарегов не различают пола,
женщины туарегов не закрывают себе лица.
полотнище, всухую крашенное индиго,
осыпается на кожу, как бабочка, сжатая в кулаке
кто-то сильной рукой снимает с плеча поклажу, говорит: иди-ка,
дитя моё,
налегке

3.
у чёрной женщины на длинной шее ни ключика, ни монисто.
жёсткие пальцы знают цену поводьям, ниткам и медякам;
эбонитовый мальчик, трепетный, как рояль
под рукой умелого пианиста,
разливает воду по бурдюкам.
наливает и мне, но в такую скорлупку, что чуть приникни —
вся вода не заполнит выеденного яйца.
седая старуха сердито спрашивает, почему я при них не
закрываю платком лица.
в пустыне времени нет; скажем, три дня в пути не потеря
для лёгкой ноги и впалого живота;
в пустыне ценится сила, музыка и умение идти по ней не потея,
но прежде всего — вода.

4.
от близости соляного прииска слюденеет нёбо, белеет небо,
приобретая странный оттенок, сразу и раскалённый и ледяной,
так, что впрок не идёт ломоть отдающего пеплом хлеба,
плохо размоченного слюной.
караван снимается с якоря только на третьи сутки
кораблём песка, неподвластным парусу и веслам,
и трясётся неведомой грамотой в его подседельной сумке
наизнанку вывернутый ислам.

@темы: стихи

---

Только что сложилось в голове, что "ether" по-английски — эфир (лингвистическое открытие из разряда очевидное—внезапное).

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

белый зефирный листок — в тропическом влажном лесу
тонкие корни — для тех кто любит росу
длинные листья — для тени
хищная тварь орхидея

белое платье нарядный цветок-мотылёк
шёлковый локон на шёлковый ворот прилёг
милая, милая Мэри
с бархатной лентой на шейке

тонкие пальчики трогают звук до ре ми
что ей цветок, а поди-ка теперь отними
хищную тварь орхидею
у маленькой маленькой Мэри

@темы: стихи

---

Суть: сообщить десять фактов о себе на любую тематику, которую потребуют в комментах, осалить пятерых ПЧ.

Ну, я готов.

Тематика — математика.

Тематика — математика.

1). Стоило десять лет учиться в школе, и ещё шесть в университете, и потеть в холодном коридоре перед экзаменами, и плакать у доски, потому что интеграл не разгибается, а потом плакать на похоронах профессора матанализа, чтобы всё-таки сказать себе однажды перед зеркалом: солнышко, ты же не любишь математику.
тут надо отвлечься на минуточку: у меня был преподаватель по математике, он говорил: господи, смотрите, какая божественная формула, вы низкие приземлённые скоты, если ищете в ней физический смысл — вот так любят математику, вот так не люблю её я
Преподаватель физики же, устав смотреть на мои мучения, говорил: прекрати считать! представь, как это работает. Округли, прикинь, вообрази себе в голове, с какой силой разгибается ножка кузнечика, когда он прыгает; какой глубины будет океан, если его равномерным слоем налить на ровную землю; куда придёшь, если всё время будешь идти на северо-восток? Быстрее, быстрее.
Ни одна физическая формула не может быть точной на практике; всегда есть что-то ещё. Ещё один уровень. Ещё одна теория-матрёшка, включающая в себя предыдущую.
2.) Плач по интегралу: как это работало. Ты идёшь по коридору во время пары и слышишь через всё здание великолепно поставленный бас, который не спеша, с достоинством выпевает: "купила мама Лёше отличные калоши, калоши настоящие, красивые, блестящие". Это Чаплыгин сажает в калошу очередного беднягу: стоит у окна, поглядывает на доску и поёт.
Справедливости ради надо заметить, что измывался он только над теми, кто чего-то стоил. Хочешь пятёрку — проходишь испытание калошей. Садишься в калошу — но матанализ знаешь всю жизнь.
3.) Энциклопедию по математике мама клала на высокий крутящийся табурет. Сверху сажали меня, и начиналась пытка при помощи пианино.
4.) Олимпиадные задачки я неплохо решаю до сих пор.
5.) А вот в магазине я использую калькулятор. В настоящих цифрах я вечно плаваю, забывая пин-коды, номера телефонов и номера квартир.
6.) Вечный спор: что рациональнее — математика, голые формулы, танец абстракций, или физика, ревущий космос, большой взрыв и падающий мяч, сжимающийся газ и расширяющаяся вселенная?
Математики оставляют физику людям без воображения. Ха. У самого у тебя фантазии не хватает. Сам ты не поэт.
7.) Сольфеджио мне давалось только как математика. Дитя без слуха и голоса, я писала диктанты и подбирала музыку, оперируя очень грубым пониманием "выше-ниже" и целой системой сложноуловимых вибраций, которые разные у разных интервалов. Плюс комбинаторика — и диктант готов.
Если подумать, моё детство было полно мучительной зависти. Зависти к тем, кто просто слышал музыку.
8.) Вот и о настоящей математике больно и неприятно вспоминать, как о проваленном вызове, как о мысли, что ты — посредственность, что есть люди, которые слышат музыку сфер, а ты — не слышишь.
9.) С другой стороны, простые и красивые задачки вроде той, которая про апельсин, скакалку, землю и кошку, могут на какую-то долю секунды сделать меня очень счастливой.
10.) И всё-таки я её не люблю.

Слава земная.

Слава земная.
1.) Которой я мучительно жажду, но которой у меня никогда не было и никогда не будет.
2.) Например, я представляю себе такой сценарий: я пишу книгу, обязательно роман, он получает Букера, а я выхожу такая прекрасная в чёрной водолазке и красной помаде, и все пялятся на меня, как будто я Мэрилин Монро и пою с днём рождения, мистер президент. Но я, конечно, ничего не пою, смотрю на всех отстранённо, с достоинством сутулюсь и говорю что-нибудь вроде Нобелевской лекции Набокова, но значительно короче.
Все хлопают и восхищаются, женщины хотят причёску как у меня.
3.) Или такой сценарий: я пишу стихи, обязательно хорошие.
Они нравятся тем, кому нравится Дилан Томас, Набоков, Цветаева, Фрост, Хименес, Аня Логвинова или Линор Горалик.
И я им тоже очень нравлюсь.
У меня вышло две книжки, они продаются в каком-нибудь "Додо", иногда кто-нибудь организует в каком-нибудь парке вечер имени меня, где все прекрасные и возвышенные и я с какими-нибудь дикими кудрями на голове, роняя очки, тоже читаю: своё и чужое, не очень хорошо (это важно: чтобы любили за стихи).
По моим стихам кто-нибудь клёвый пишет песни, и песни играют в маленьких уютных клубах.
В задних рядах стоит, прислонившись к дереву, темноглазый дядька и смотрит на меня влюблённо, пока я читаю.
4.) Тут я хотела написать: или музыка. Но в действительности я настолько бесталанна в музыке, что у меня просто не хватит воображения всё это представить.
Но чего бы мне от этого хотелось? Не собственно славы, но безумства и безнаказанности в стиле молодых Зе ху. Денег, чтобы пускать их на ветер. Линкольн Континенталь, чтобы утопить его в бассейне. И невыносимой музыки. И наркотиков. И голоса Дженис.
В семидесятые это ещё можно было бы провернуть, но не сейчас, о нет. Про музыку забыли.
5.) Или скромнее: зимовать на внутриконтинентальной полярной станции, вести скромный видеобложек, когда погода позволяет пробиться интернету; быть окружённой суровыми, но справедливыми плюшевыми бородатыми полярниками; быть ужасной красавицей, чтобы не нужно было каждый день краситься и мыть голову. Быть гляциологом или метеорологом и увлечённо рассказывать на ютюбе о таинствах метеорологии и суровом быте Антарктики.
Искренне не понимать, почему столько человек на ютюбе вдруг заинтересовались метеорологией.
6.) Или возглавить революцию — сколько раз при всей моей политической пассивности наяву мне снился этот сюжет, не берусь сосчитать. Пилотировать самолёт и пропасть без вести — пропасть без вести в конце концов очень важно, этим заканчивается каждый сон.
7.) Или так: у меня нет никаких талантов, кроме одного — нравиться людям. И какая-нибудь околохудожественная профессия. Живопись, керамика, все дела. А ещё лучше режиссура.
Красивой здесь быть совершенно необязательно, даже противопоказано. Лучше быть некрасивой, стильной и разбивать сердца.
Хотя в идеале надо выглядеть как Лени Рифеншталь. Кстати, Лени вообще мой идеал и самая любимая моя женщина, но об этом опять же надо подробнее.
Летать на самолёте, кататься на лошадях, быть безупречно элегантной, участвовать в гонках, водить muscle car, неплохо фотографировать. Ключевой момент: вдохновить гения, лучше двоих, на гениальные произведения.
Гении страдают, музыкант пишет о скульпторе ядовитые записки, скульптор в автобиографии называет музыканта бездарностью.
В итоге сбежать с собственным оператором в какую-нибудь прекрасную южную страну — только потому что у оператора шикарная мускулатура пресса, светлые волосы и рыжая борода. Или искать просветления в Тибете в гордом одиночестве. Важно, чтобы гении остались с носом, а мне было бы очень хорошо.
Гении должны страдать.
Пункты 8.) и 9.) я, пожалуй, вам не расскажу.
10.) Человек, который скажет, что никогда не мечтал ни о чём подобном, скорее всего врёт.
Хотя я знаю одного товарища, его зовут святой Пётр и он как-то спрашивал с недоумением: господи, но если ты считаешь, что сделал хорошо — какого рожна тебе ещё надо? как будто ты сам не понимаешь, шедевр сотворил или туфту? зачем тебе земная слава, Даша?
Да в общем-то, низачем.

Кулинария.

Кулинария.
1.) Лимонный курд.
Пять лимонов, пять яиц (не верьте тому, кто скажет что-нибудь про только-желтки, он и на белках прекрасен), полстакана сахара и треть пачки сливочного масла. И щепотка соли.
Кстати, как вам нравится мой чудесный поднос? Барахолки и блошиные рынки, вот что я люблю. Если бы ещё ради них не надо было вставать в восемь утра в воскресенье.

2.) Во всём сладком должна быть щепотка соли. Во всём солёном должна быть щепотка сахара. Так это работает.
3.) Курица на соли.
Одна небольшая курица. Килограмм крупной соли. Веточка розмарина. Верёвочка.
Небольшой курице связываются ножки любым предпочитаемым узлом.
Курица укладывается на спинку на подушку из соли таким образом, чтобы при готовке сок из неё не выливался.
В задницу ей засовывается веточка розмарина.
Солить или смазывать маслом ничего не надо: она идеальна в собственном соку.
Готовится порядка часа в духовке при 180 градусах и никаких вмешательств больше не требует, такая лапушка.
4.) Главное в кулинарии — найти по-настоящему хорошие продукты. За мясом, скажем — только на рынок, причём и на рынке придётся поискать.
5.) Масала чай.
Кардамон, чёрный перец, гвоздику, имбирь, корицу, мускат, фенхель смолоть, туда же бадьян и гвоздику положить целыми штучками.
Чёрный чай заварить, нагреть со специями, влить горячее молоко и насыпать сахар.
Взять два стакана и переливать из одного в другой на вытянутых руках до образования пенки.
6.) Изо всех городских харчевен я люблю только три места: дорогой и пафосный ресторан грузинской кухни, демократичный "Дудки-бар" и копеечную вьетнамскую забегаловку "Ханой", где маленький вьетнамец Фо готовит лучшие в мире немы.
Потому что если повар от бога, то это не пропьёшь.
Вообще, про "Ханой" надо рассказать отдельно.
7.) Люля-кебаб.
Берётся мясо барашка, кинза, соль, перец и курдючный жир.
Изо всего этого делается рубленый фарш, из которого лепятся котлетки на палочках.
Обжарить, подавать с соусом "Наршараб" и свежими овощами.
8.) Как можно понять из рецептов, я очень ленивый человек. Это у Доктора есть склонность: то фламбе, это потушить, сего добавить.
По мне, чем меньше ингредиентов и больше мяса, тем лучше.
Я поэтому салаты не люблю. Дайте мне целый помидор, не надо его кромсать.
9.) Лохикейтто.
Лосось с головой и хвостом и всеми хребтами. Сливки. Картофелина, маленькая репчатая луковица. Немного розмарина и чёрного перца.
Из головы лосося вынуть жабры, остальное сварить. Лосося разобрать, бульон отцедить, сварить в нём картошку. Добавить сливки и обжаренную луковицу, пряности, мясо лосося.
Есть с ржаными сухариками Finn Crisps.
10.) К любой еде есть свой алкоголь — в диапазоне от запотевшей бутылки водки до бутылки хорошего вина.
11.)

Бонусный пункт раз.

Я откинул одеяло и сел. Может быть, в машине что-нибудь осталось? Нет, все, что там было, я съел. Осталась поваренная книга для Валькиной мамы, которая живет в Лежневе. Как это там… Соус пикан. Полстакана уксусу, две луковицы… и перчик. Подается к мясным блюдам… Как сейчас помню: к маленьким бифштексам. «Вот подлость, – подумал я,– ведь не просто к бифштексам, а к ма-а-аленьким бифштексам».
Я вскочил и подбежал к окну. В ночном воздухе отчетливо пахло ма-а-аленькими бифштексами. Откуда-то из недр подсознания всплыло: «Подавались ему обычные в трактирах блюда, как то: кислые щи, мозги с горошком, огурец соленый (я глотнул) и вечный слоеный сладкий пирожок…»
«Отвлечься бы», – подумал я и взял книгу с подоконника. Это был Алексей Толстой, «Хмурое Утро». Я открыл наугад. «Махно, сломав сардиночный нож, вытащил из кармана перламутровый ножик с полусотней лезвий и им продолжал орудовать, открывая жестянки с ананасами (плохо дело, подумал я), французским паштетом, с омарами, от которых резко запахло по комнате».
12.)

Бонусный пункт два.

A woman always has half an onion left over, no matter what the size of the onion, the dish or the woman.

Родственники/отношения с родственниками.

Родственники/отношения с родственниками.
Примерное содержание всех семейных конфликтов:
– А все твоя вина, мама, - серьезно сказал Ларри. – Зачем было воспитывать нас такими эгоистами?
– Вы только послушайте! – воскликнула мама. – Я воспитала их эгоистами!
– Конечно,- сказал Ларри. – Без посторонней помощи нам бы не удалось достичь таких результатов.

запись создана: 23.03.2015 в 19:29

@темы: лытдыбр

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

маленький пейзаж с китобойным судном

над трупом океана кутерьма:
клокочет туча, мокрыми боками
бортует голубой каяк луны.
луну качает, наступает тьма
на побережье, где под облаками
лежат плашмя сырые валуны;
китовый лоб в ночи блестит как талер.

с пригорка видно, как неумолимо
вельбот взрезает воду; колея
останется на ней til Dovre faller,
и только птица пролетает мимо,
застыв как крест над плоскостью ея



_______________
* пока не упадут горы Довре

@темы: стихи

---

@темы: карточки