Здесь нужно оговориться, что я всю жизнь считала себя совершенно нейротипичным человеком, погрязшим в собственной лени, безответственности и неумении работать. Точнее не так: я что-то подозревала, но всю жизнь не слишком-то об этом задумывалась.
Сейчас мама уверяет меня, что я совершенно нормальная. Я помню — когда я была ребёнком (дело было в девяностые), меня водили по психотерапевтам и экстрасенсам. В девяностые одно от другого в провинции практически не отличалось. Они говорили маме: у вас нормальный ребёнок, что вы переживаете? А я говорила: мам, а тётя дура, да? Не думаю, что я на самом деле была сильно аутичной, у меня просто было очень плохо с социализацией. Ну, в любом случае, что бы это ни было, оно отлично компенсировалось. Я всё ещё странная,
К сожалению, что с детства только усилилось, так это дефицит внимания.
До сегодня лет я жила с чувством вины, потому что ни одно обещание не могла выполнить и ни одно дело доделать вовремя и до конца. А к чувству вины мой мозг подвязал мощнейшее поведение избегания. То есть: если я начну что-то делать за день до дедлайна и не выполню, я не выполню это никогда, потому что чем дольше простой, тем сильнее вина и тем соответственно сильнее стена, которую мой собственный мозг воздвигает. Если я звонила бабушке вчера, я позвоню ей сегодня. Если я звонила ей три дня назад, вряд ли я сделаю это в этом месяце, потому что мне стыдно.
Для начала любого действия мне надо преодолеть стену, и иногда она непреодолимая (ну, кстати, это общечеловеческое и не имеет отношения к СДВГ).
Для продолжения действия мне надо сохранять мотивацию. Я не могу сосредоточиться усилием воли. У меня вообще нет воли, посредством которой можно действовать.
У меня нет мотивации "я сделаю это и буду молодцом", "я сделаю это и это принесёт мне такие-то преференции". Единственная рабочая мотивация — мне интересно это вотпрямщас.
Я не получаю удовлетворение от начатого и завершённого дела. Если мне удаётся что-то закончить, я просто забываю про это и хватаюсь за что-то ещё. Видимо, это связано с недостатком дофамина.
Я не могу повторять за кем-то действия один в один и не могу делать два раза одно и то же.
Я очень легко поддаюсь вредным привычкам.
А вот совершенно новое открытие: полезные привычки у меня не формируются вообще. Если подумать, у меня нет привычки чистить зубы. Каждый раз для чистки зубов мне нужна мотивация как в первый раз. Я всю жизнь думала, что если заставлять себя что-то делать, то рано или поздно это получится автоматически. Но для формирования привычки нужен дофамин.
У меня нет хобби, потому что у меня их шестьдесят.
Я невнимательная и забывчивая. Я невнимательная и забывчивая. Я невнимательная и очень забывчивая!
У меня сильно скачут мысли. Иногда от этого людям трудно со мною разговаривать. Я не довожу до конца мысль, с которой уже всё понятно.
Если я заставляю себя что-то делать, я делаю это очень плохо, потому что можно заставить себя прийти на работу, но невозможно работать совсем без мозга.
Осенью у меня был тревожный эпизод на фоне отсутствия сна (постковид), и я немного пила лёгкие антидепрессанты — феварин от тревоги и тразодон для нормализации сна. Оба помогли, но внезапно феварин то ли немного помог с дофаминовой регуляцией, то ли, что более вероятно, подснял патологическое чувство вины, и меня хватило на то, чтобы немного систематизировать и описать свои проблемы. До того я дважды пыталась ходить к психологу с проблемой "я безответственная и не умею работать". Оба раза меня хватало на пять раз, потому что что? Потому что привычка не вырабатывается, становится скучно, мозг избегает и отменяет встречу, ну.
Но я не безответственная. У меня блин дефицит внимания. И с этим точно можно жить. Но единственный (кроме таблеток) способ жить с ним — это организоваться так, чтобы никогда не делать неинтересного. Всё. Это трудно, но не труднее чем многое другое. Мне, можно сказать, повезло. У меня когнитивка сохранная (была до ковида, эх) и вообще довольно светлая голова.
По словам моего врача, СДВГ в России не лечат вообще, препаратов нет. Психотерапия никак не помогает концентрации, а помогает только снять чувство вины и примирить с тем фактом, что — ну вот так. Иногда, как я понимаю, помогает находить обходные пути.
В том году мне очень повезло с работой. Это идеальная работа для СДВГ-шника, потому что она практически лишена рутины и потому что каждый месяц мы пишем планы и чек-листы, которые к концу месяца сдаём, так что шансы безнадёжно проебать что-то не так уж высоки. Я пользуюсь этой работой чтобы изучить, как работает моя голова и как эффективно её наебать, чтобы поддержать мотивацию.
Что помогает?
— планировать жизнь и работу так, чтобы избегать рутины
— вообще жёстко планировать, писать списки, чек-листы, вычеркивать, переписывать. Быть ответственной с точки зрения намерения (хотеть выполнять обязательства). Как ни странно, формировать намерение — это тоже работа.
— выгружать мысли из головы. Если бы у меня был другой график, мне бы, наверное, помогали утренние страницы.
— "покупать" себе мотивацию, пусть даже на пару раз. Новыми тряпками для уборки, новой зубной щёткой, новым местом для чтения, новыми знакомствами, занятиями, наклеечками и ритуалами.
— смириться уже с тем, что ритуалы не работают. У нормального человека после пяти, десяти итераций ритуала возникает привычка, а у меня — резистентность и фрустрация оттого что опять не смогла. Но зато можно сразу думать про любой ритуал не как про новую жизнь с понедельника, а как про "недельку". Ну, недельку прозанимаюсь дуолинго. Ну, четыре раза побегаю по утрам, пока есть возможность. Ну, пять раз сварю пиво, а потом брошу.
— разрешить себе восторг и эпизоды гипомании!
— сначала убирать отвлекающие факторы, потом работать
— очень-очень сложное: отказываться от дурных привычек, — особенно от потребления дешёвой информации
— осознавать, что волевой ресурс в день конечен.
У Майи тоже есть дефицит внимания. Не то чтобы я по этому поводу расстраивалась, кстати. Но тем сильнее мне нужно разобраться, как с этим жить, чтобы потом рассказать булке.