— в Соул Китчене за стойкой администрации сидит огромный бородатый дядька по имени Лев. Чуть не в полтора раза больше и бородаче Доктора. Имя ему очень идёт, хотя если бы его звали скажем Медведь, было бы вообще вне конкуренции. Совершенно плюшевый.
— в столовой номер один на Невском идеальная овсянка, а в Соул Китчене по утрам делают на всех шарлотку. Кто раньше всех встаёт, того вся шарлотка.
— выставка "Тело человека" очень ничего, хотя Доктор чуть не съел экскурсовода, пришлось всю экскурсию держать его за палец.
— выставка старинной упаковки и рекламы, на которую мы зашли погреться, оказалась совершенно прекрасной; теперь у меня полно идей насчёт, скажем, Лукоморья. Характерно, что полиграфия раньше была много лучше качеством
— Онегин, я тогда моложе и лучше качеством была.
— в Петербурге Вана Таллинн продаётся в каждой забегаловке за смешные для травяного ликёра деньги.
— в настольный футбол я всё ещё играю лучше.
— моя любимая статуя в Эрмитаже — всё-таки не "Нимфа, укушенная скорпионом", а мёртвый Авель неподалёку. Он совершенно живой, каждая жилка, каждая линия на руке, и даже видно, что от холода — или чего-то ещё — у него кожа пупырышками пошла.
— в Главном штабе Эрмитажа выставка Алвара Аалто. Когда-то я умудрилась не сходить в музей Алвара Аалто в Ювяскюля и теперь жалею об этом чуточку меньше. Но жалею всё равно.
— обедали: в "Льве и птичке", харчо и хачапури; в "Обществе чистых тарелок", карри и бургеры. И там и там очень хорошо и не то чтобы недорого, но вполне разумно.
— а потом мы пошли на квартирник Тикки. С Тикки Шельен у меня просто анекдот про теорию пяти рукопожатий, с нею знакома куча моих знакомых и друзей, а Доктор вообще её обожает и до чёртиков гордится тем, что однажды она ему сделала кофе. Так что это был просто закрытый гештальт, а не концерт.
Между прочим, я первый раз была на питерском квартирнике и на квартирнике вообще.
— мощнейшее впечатление оттуда — волшебный дядька с бузукой (это такое струнное с колокольчиковым, клавесинным средневековым звучанием), похожий не то на Дункана Маклауда как его себе представляю, не то вообще непонятно на кого, с такой улыбкой в себе.
— а в субботу утром мы пошли на барахолку на Удельной. Здесь надо рассказывать отдельно — но мнится мне, что если б не минус двадцать шесть, мы бы вынесли оттуда гору всякого добра. А так не смогли решиться и утащили только санитарную сумку и кучку аптечной стеклотары. И ещё два пакетика лакрицы — солёной и сальмячной.
— а потооом
— потом
— совсем потом
— потом мы пошли в гости. И это тоже совершенно отдельная история.