Вот только что личным примером Garryncha научил меня, как на самом деле следует читать Толстого — и, кстати, любые то́лстые романы вообще. Он сказал буквально следующее:
«А мне Левин понравился. Ещё если он хороший хозяин, как помещик — вообще здорово. Буду болеть за то, чтобы у них с Кити всё получилось!». Почему-то при всей моей нежной любви к бульварной литературе серьёзные романы я читаю только с серьёзной миной и личной вовлечённости ревностно не допускаю — что есть большая глупость с моей стороны, конечно, упускаю всё удовольствие.
С серьёзной же миной я тут начала читать «Александрийский квартет» Лоуренса Даррелла, но выше моих сил его воспринимать на полном серьёзе с тех самых пор, как до меня внезапно дошло, что классик Лоуренс Даррелл, приятель Генри Миллера, писатель и поэт, блаблабла и блаблабла, это не больше и не меньше, чем тот самый Ларри, который —
«Чтобы занести в дом сундуки Ларри, троим крепким деревенским парням пришлось целых полчаса потеть и надрываться, в то время как сам Ларри бегал вокруг и давал ценные указания. Один сундук оказался таким огромным, что его надо было втаскивать через окно. Когда оба сундука водворили наконец на место, Ларри провел счастливый день за их распаковкой, так загромоздив книгами всю комнату, что нельзя было ни войти, ни выйти. Потом он возвел из книг зубчатые башни вдоль стен и целый день просидел в этой крепости со своей пишущей машинкой, выходя только к столу. На другое утро Ларри появился в очень дурном расположении духа, потому что какой-то крестьянин привязал осла возле самой ограды нашего сада. Время от времени осел вскидывал голову и протяжно кричал своим надрывным голосом.
— Ну подумайте! — сказал Ларри. — Разве не смешно, что грядущие поколения будут лишены моей книги только от того, что какому-то безмозглому идиоту вздумалось привязать эту мерзкую вьючную скотину прямо у меня под окном.
— Да, милый, — откликнулась мама. — Почему же ты не уберешь его, если он тебе мешает?
— Дорогая мамочка, у меня нет времени гонять ослов по оливковым рощам. Я запустил в него книжкой по истории христианства. Что, по-твоему, я еще мог сделать?»
Младший братишка-натуралист Джеральд Даррелл настолько объёмно нарисовал своего старшего братца, что я читаю «Жюстин», а вижу этого несчастного осла. Ну и на самом деле Ларри мне всё детство страшно импонировал, как и все обаятельные безответственные бездельники.
Так что слава личной вовлечённости!